Самая известная предпринимательская династия России — Демидовы построили более 50 металлургических заводов, открыли богатейшие железные, медные, оловянные, серебряные и даже золотые месторождения, заложили города Барнаул и Нижний Тагил. Основателем династии был Никита Демидов, но самой яркой личностью - его сын, Акинфий. Получив от отца по наследству 8 уральских заводов, которыми управлял еще при его жизни, построил еще 16. Получил потомственное дворянство. Считается основателем горнозаводской промышленности Алтая. В нашей статье мы откроем вам несколько тайн этой знаменитой семьи.

Своим «единонаследником» Никита выбрал старшего сына Акинфия, это было ясно всем. Представить себе Никиту без Акинфия и наоборот было просто невозможно. Хотя виделись они друг с другом редко. Отец большую часть времени проводил на тульских заводах, сын же почти безвылазно сидел в столице семейной империи — Невьянске. Но почти любой вопрос, хоть и на расстоянии, но решался ими сообща. Сын безукоризненно слушался отцовых советов и приказов. Отец же, как только у сына возникали проблемы, сразу спешил на помощь, напрягая все свои столичные связи, вплоть до самых высоких.

Современники рассказывают, что Акинфий был храбрым человеком и не боялся никого, кроме родного отца Никиты Демидова, царских особ и жены Евфимии Ивановны. Рядом с ней этот жесткий в отношении приказчиков и рабочих, гибкий рядом с начальниками, и независимый рядом с другими предпринимателями, человек вдруг становился ласковым и послушным. Жена вертела им как ей вздумается. Это была классическая семейная шейка из русских народных сказок, которая могла добиться от всесильного мужа любого нужного ей решения. Только она могла успокоить неожиданно развоевавшегося супруга, просто погладив его по голове, только она могла усмирить его тревогу, только она знала, как управлять этим с виду грозным, но таким открытым для нее человеком. Акинфий управлял заводами, а Евфимия управляла Акинфием.

Россия, Сибирь, Демидовым, личный город Невьянск

Если бы кто-нибудь в XVIII веке послал письмо Акинфию Демидову по этому адресу, оно непременно дошло бы до адресата. На родном Невьянском заводе, в рабочем поселке и на огромной прилегающей территории именно Демидовы были верховной властью, обличенной правом строить и разрушать, сочетать и разлучать, награждать и судить, казнить (конечно, неофициально, но вполне реально) и миловать. Это было настоящее государство в государстве, со своей армией, границей, со своим правительством, законами, даже со своей тюрьмой, таможней и налоговыми сборами. Вполне можно сказать, что у этого анклава были свои деньги, в качестве которых выступали заводские расписки, по которым рабочие отоваривались в заводских же лавках, и своя паспортная система.

По современной терминологии, демидовскую уральскую страну вполне можно назвать офшором, жители которого платили подати Демидовым, а те уже решали, сколько отпустить наверх, сколько раздать на взятки, а сколько оставить себе.

Вы читаете отрывок из книги Валерия Чумакова «Демидовы. Пять поколений металлургов России», вышедшей в серии «Великие российские предприниматели». Узнать подробнее и приобрести серию можно здесь.

Подведомственная им территория постоянно и довольно интенсивна росла. К началу 1720-х годов бывшим тульским кузнецам принадлежало уже несколько заводов, десятки приписанных к ним слобод, сотни деревень и многие тысячи крестьян и рабочих людей. Но столицей этой внутренней империи всегда был и оставался Невьянск. Собственно городом этот расположенный в 75 километрах от Екатеринбурга населенный пункт стал лишь в 1919-м, а до того он значился частновладельческим поселком. То есть поселком, в котором все, до последнего гвоздя, принадлежит одному частному владельцу. Хозяину.

Никита привез с собой на Урал массу тулян и москвичей, которые тут же начали отстраивать свое жилье и налаживать быт. Естественно, приехав на новое место, земляки старались и строиться рядом. Первая улица, появившаяся в поселке и тянувшаяся от завода к северу, была справедливо названа Тульская. А на юг шли Большая и Малая московские улицы. Поселок постепенно разрастался, и на его плане появлялись Тагильская, Шуралинская, Осиновская, Елабуга и целый район, прозванный по деревне, откуда приехали его жители, Барабой. По переписи 1717 года поселок при Невьянском заводе оказался одним из крупнейших населенных пунктов Урала. Здесь проживали пришлые люди из Москвы, Тулы, Архангельска, Нижнего Новгорода, Галича, Устюга, Вятки, Чердыни, Ветлуги, Симбирска, Уфы, Костромы, Сольвычегорска, Каргаполья, Верхотурья, прочих российских городов. Были и иностранцы, большей частью шведы.

Сам завод был с трех сторон обнесен массивной деревянной крепостной стеной с семью крытыми тесом деревянными же башнями, поставленными на каменные фундаменты. Невьянский завод являл собой настоящий образец производства. «Таких заводов не токмо в Швеции, но и во всей Европе не обретается» - говорилось о нем в специальном указе Берг-коллегии от 19 января 1726 года.  К 1720 году на заводе, согласно рабочим спискам, работало более полутысячи человек. В дополнение к первой домне к концу второго десятилетия тут было построено еще три. В 1716 году мастер Федор Казанцев сложил тут первую в России круглую печь, потреблявшую при работе значительно меньше дров.

Всего к 1721 году, по докладам государственных проверяющих было «При том заводе построено четыре домны, десять молотовых амбаров, а в них молотов: шесть колотушечных, шесть кричных, пять досчатых, один, которым делают молоты, один же молот, которым руду разбивают...». Уже в 1840-х годах «старанием приказчиков Федора и Григория Махотиных» здесь была поставлена крупнейшая в мире «Царь-домна», высотой 13,5 метров и сумасшедшей производительностью 1200 пудов (почти 20 тонн) первоклассного чугуна в сутки.

Демидовы были довольно строгими хозяевами и частенько нарушали царское предписание «наказывать без жестокости». Удивительно, но при этом практически во всех народных легендах, связанных с отцом и сыном Демидовыми говорится, что они были настоящими трудоголиками и мастерами, руки которых были поистине золотыми. На самом деле, если вспомнить всех выдающихся руководителей, кому судьбой было предназначено поднимать новые отрасли промышленности, мы вряд ли найдем тех, что отличались мягкостью. Человечество, в основе своей, довольно лениво, нелюбопытно, и не склонно бежать вперед, когда есть возможность постоять на месте и спокойно покурить. Не будем вновь говорить о Петре I, одном из самых жестоких русских царей и самом жестоком из русских императоров.

Вы читаете отрывок из книги Валерия Чумакова «Демидовы. Пять поколений металлургов России», вышедшей в серии «Великие российские предприниматели». Узнать подробнее и приобрести серию можно здесь.

Вторая столица империи Демидовых - Нижний Тагил

Дата первой чугунной плавки, только рассчитанная по новому стилю как 19 октября 1722 года, считается днем рождения Нижнего Тагила — второй столицы империи Демидовых, города, выросшего из рабочего поселка при Выйских заводах. Так что основанному Демидовыми Нижнему Тагилу довольно скоро должно исполниться три века от роду. В то время как городу Нижний Тагил еще нет и ста лет. Парадокса никакого тут нет, ибо вплоть до 1919 года это огромное, одно из самых больших на Урале и в Сибири поселений со множеством крупных заводов, продукция которых уже тогда была известна и почитаема во всем мире, считался просто «Нижнетагильским заводом».

Нижнетагильские заводы были оборудованы по последнему слову техники того времени и являли собой настоящий образец сверхсовременного суперпроизводства. В 1725 году здесь была запущена крупнейшая по тем временам в мире домна. Производившееся на Нижнетагильских заводах железо было очень высокого качества и пользовалось на рынке повышенным спросом. И нет ничего удивительного в том, что у Демидовых быстро появилась масса безымянных «помощников» продававших второсортный металл как «демидовский». Чтобы обезопасить себя от подделок, Никита придумал клеймить продукцию особым клеймом с изображением сибирского соболя. Клеймо как бы намекало на то, что вот этот, отмеченный рисунком с ценным зверьком, продукт не менее ценен и хорош, чем соболиная шкурка. Родилось клеймо не в Тагиле и даже не в Невьянске, а в родовой вотчине Демидовых — Туле, во втором десятилетии XVIII века, и уже оттуда разошлось на продукцию других демидовских заводов.

Продукция с изображением сибирского пушного зверька была в мире так популярна, что о ней даже писали в прессе. «Демидовское железо "Старый русский соболь", - писала в 1851 году английская газета Morning Post, - играет важную роль в истории нашей народной промышленности; оно впервые введено было в Великобритании для передела в сталь в начале XVIII столетия, когда сталеделательное наше производство едва начало развиваться. Демидовское железо много способствовало к основанию знаменитых шеффилдских изделий». В том же году отмеченные соболем медь и железо тагильских заводов получили три бронзовые медали на Первой Международной Выставке в Лондоне. Сейчас мы знаем эту выставку как Экспо.

Почему соболь Демидовых был именно «старым» сейчас уже точно сказать трудно. Ни в каких официальных документах он так не назывался. Согласно самой распространенной и правдоподобной версии, так ошибочно расшифровывали личное клеймо сына и главного наследника Акинфия Никитича, Никиты Демидова-младшего. На нем изображение зверька сопровождалось литерами «ССНАД». С «НАД» все было ясно - «Никита Акинфиевич Демидов». А вот понимаемое многими как «Старый соболь» «СС» в действительности означало всего лишь «Статский советник».

Нижнетагильские заводы Демидовых были настоящим рассадником инноваций и рационализаций. Заводчики щедро награждали инициативных рабочих, предоставляли им все условия для развития творческого потенциала. И если в Невьянске задолго до Бенджамина Франклина неизвестный мастер изобрел молниеотвод, то в Нижнем Тагиле крепостной мастер Ефим Михеевич Артамонов, задолго до барона Карла фон Дреза изобрел велосипед. Произошло это в 1801 году, прямо перед коронацией императора Александра I. Правда, по другим источникам, свою «самокатную машину» Артамонов соорудил к коронации другого монарха — Павла I, но если это так, то дата создания российского бицикла отодвинется еще чуть дальше вглубь — к 1797 году. По легенде, Ефим Михеевич проехал на собранном им велосипеде от Нижнего Тагила до самой Москвы, а это почти 2000 километров. Говорят, что представ перед царем, он так удивил и порадовал его своим изобретением, что мигом получил вольную для себя и всей своей семьи. На всякий случай напомним, что барон фон Дрез создал свою «машину для ходьбы» лишь в 1817 году. Да и педалей у нее не было, а только два колеса и между ними — доска, сидя на которой верхом первые велосипедисты отталкивались ногами от земли. У самоката Артамонова педали уже наличествовали, они были намертво закреплены на переднем, ведущем колесе. Сейчас легендарный самокат стоит в городском краеведческом музее, правда эксперты утверждают, что это, скорее всего, новодел, выкованный после 1870 года.

Вы читаете отрывок из книги Валерия Чумакова «Демидовы. Пять поколений металлургов России», вышедшей в серии «Великие российские предприниматели». Узнать подробнее и приобрести серию можно здесь.

Но в том, что хозяева завода могли дать изобретателю вольную, которая, особенно в отношении ценного заводского кадра, стоила недешево, можно не сомневаться. Точно известно, что в 1830 годах вольные получили другие демидовские знаменитости Ефим Алексеевич Черепанов (1774-1842) и его сын Мирон Ефимович (1803-1849). Эти крепостные занимали довольно высокие инженерные должности. Ефим в 1822 году был назначен главным механиком всех нижнетагильских заводов. Сын был его заместителем, а после смерти отца занял его место. Начиная с 1820 года, они построили на заводах два десятка паровых машин мощностью от 2 до 60 лошадей. В 1833 году Демидовы откомандировали Мирона в Англию для того, чтобы тот подсмотрел там действие паровых железнодорожных тележек. Вернувшись из загранки, он, при поддержке отца, уже через год соорудил первую в России «пароходку». Железный монстр перевозил по специально проложенному «чугунному колесоходу» 200 пудов (три с четвертью тонны) руды. Год спустя они построили и вторую пароходную машину, более мощную, чем первая. За строительство первой «чугунки», длинной 854 метра, Мирон Черепанов и получил вольную. Уже будучи свободным инженером, он руководил постройкой сверхдальней, протяженностью 3,5 километра, чугуннодорожной магистрали, связавшей Медно-рудянский рудник и Выйский завод.  Отцу, за изобретение и строительство новых сверхмощных паровых двигателей, вольную дали несколько раньше. Но получив свободу, ни Ефим, ни Мирон завод не оставили и трудились на нем до самой смерти.

Акинфий рвался и тянулся ко всему новому и необычному. В невьянской библиотеке кузнеца были очень серьезные и далекие от металлургии книги: «Экономия Флоринова», «География», «Предисловие о восхождении рек», «Описание морских признаков», «О строении корабельном», географические атласы, учебники «Рисовальное художество», «Краткое руководство к познанию простых и сложных машин» Георга Крафта, «Арифметика» Эйлера и еще одна Магницкого, «Атлас к пользе юношества».

Как наследство основателя династии было приумножено

Наследство, полученное Акинфием от отца, работавшего некогда за 15 копеек в месяц, было поистине колоссальным. Только крупных действующих заводов он получил 7: запущенный еще в конце XVII века Тульский доменный и молотовой, Невьянский доменный и молотовой (1702), Шуралинский молотовой (1716), Бынговский молотовой (1718), Верхнетагильский доменный (1720), Выйский доменный, молотовой и медеплавильный (1722) и Нижнелайский молотовой (1722). Еще один завод, Нижнетагильский, Акинфий принял в состоянии почти полной готовности: он был запущен через месяц после смерти Никиты Демидовича. Он получил дома отца в Туле, Питере, Москве и в нескольких других городах.

Но и Акинфий на месте не сидел. Он что было мочи строил все новые и новые заводы. Уже через год после вступления в права наследования, в 1726 году он запустил Черноисточинский железный завод, в 1727-м -  Шайтанский, в 1729-м -  Уткинский. В 1730 году Акинфий ввел в строй аж три железных предприятия - Нижнечугунский, Верхнечугунский и Корельский (около села Фокина в Нижегородском уезде) заводы. В 1734 году первый металл дал  Ревдинский доменный завод, а в 1742 и в 1744 годах заработали машины Верхнелайского и Висимо-Шайтанского молотовых заводов.

Неожиданно Акинфий «научился» лить медь. В 1729 году в Западной Сибири на реке Белой он поставил  Колывано-Воскресенский медеплавильный завод. В том же году запустил в Кунгурском уезде Суксунский завод, тоже занимавшийся медеплавлением. Дальше в 1736 году медь дал Бымовский завод, в 1740-м — Шаквинский и Барнаульский (Западная Сибирь), в 1744-м — Шульбинский (Алтай). Технически пока слаборазвитая Россия не могла принять и потребить всю продукцию Демидовских заводов, и примерно две трети их продукции уходило на экспорт. Пытаясь как-то диверсифицировать активы, Акинфий построил в 1730 году на реке Тисе Тисовский кожевенный завод и купил близ Соликамска соляной промысел. Сенат в специальном указе от 30 июня 1732 года отмечал: «Камисар Никита Демидов казенные заводы получили делывано на них железа малое число тысячь по 10 и по 20, а он умножил и ныне у сына его (Акинфия Никитича) делается от 200 000 до 300 000 пуд и больше в год».

В 1735 году вместе со своим зятем, тульским оружейником Федором Володимеровым Акинфий поставил то, что мы бы сейчас назвали «высокотехнологичным производством» - первую в стране водяную косную фабрику. До того косы в Россию завозились из-за границы, преимущественно — из Пруссии. Чтобы наладить их производство, компаньоны выписали двух высококвалифицированных прусских мастеров. Первоначально косы делались по «немецкому образцу», но «необыкновенный фасон» мешал их продвижению на рынке, после чего Демидов и Володимеров перестроили производство и выпустили новую, более приближенную к отечественным реалиям модель косы, которая, благодаря высокому качеству и низкой цене, быстро приобрела популярность среди крестьян. По крайней мере, несколько лет Акинфий с зятем были монополистами на российском косном рынке. Во всяком случае, в 1737 году Демидов о своей фабрике писал, что такой «и поныне ни у кого в России не имеется».